Пренебречь, вальсируем! / Он вытащил руки из карманов, встал, как Брюс Ли, и улыбнулся, как Гэри Олдмен
Поход к зубному - это, знаете, то еще развлекалово. Я искренне завидую людям, которые приходят на проверку, открывают широко рот, плюют в мисочку и говорят "Ок, доктор, приятно было вас повидать". Я прихожу к зубному обычно раз в год-полтора, прижимая руку к щеке и медленно сходя с ума от боли - потому что раньше меня туда не загонишь никакими палками. Пока петух не крикнет, мужик не перекрестится, все знают. Я - вот тот самый мужик. Мой петух должен обораться, охрипнуть и потерять часть перьев прежде, чем я сдвинусь с места. Ок, по известный большинству причинам, я еще и очень настороженно отношусь в обезболивающим, т.к. они на меня действуют как гашиш, примерно - я много ржу и болтаю. Так что врач мне нужен понимающий, готовый прекратить работу в любую минуту и избегающий понятия "ничего, не так и больно - потерпит". Предыдущая тетенька, с которой я общалась, начала засыпать прямо во время работы, держа сверло у меня во рту. Ок, вроде нашли новую. И берет бюджетно - все услуги в пределах тысячи. Меня не смутило даже, что это не клиника. И отсутствие бахил не встревожило. И разрушенный коридор я оправдала. Смутило меня то, что тетенька залезла мне в рот голыми руками. То есть, буквально - без перчаток! Причем, не очень чистыми... Поставила мне одну пломбу обычную и одну временную - под пульпит. Насчитала еще 6 (!) зубов на лечение и два удаления. Причем одно в стационаре, т.к. надо делать операцию. Я несколько прифигела. - И вот тут еще надо удалять восьмерку, она плохая уже, - он потыкала мне в верхний зуб. - А что в остальных? - Ой, ну я не знаю, пульпит, наверное. Придя домой, я вспомнила, что восьмерку сверху мне уже вырывали - запомнилось потому, что брат, с которым я ходила к врачу, успел склеить девушку, пока я сидела в кабинете. Встала перед зеркалом, пересчитала. Потом еще раз. Точно - восьмерку мне уже удаляли. Она собралась вырывать мне несуществующий зуб!
Товарищи, будьте бдительны при посещении стоматолога!
Пренебречь, вальсируем! / Он вытащил руки из карманов, встал, как Брюс Ли, и улыбнулся, как Гэри Олдмен
Смеркалось (с) Полезла я в холодильник за сосиской. Знамо дело, нечего после шести лопать, но захотелось вдруг нестерпимо. Ок, сосиски в морозилке, морозилка в холодильнике - всио ок. И вот беру я с полки сосиску. Поскольку вижу плохо, то нагибаюсь к полке, чтобы взять именно ту, которую надо. Начинаю разгибаться, одновременно закрывая дверцу. И закрываю ее быстрее, чем разгибаюсь. Итог: мне со всей дури влетает углом дверцы (!) ровнехонько (!!) в висок! Скажу честно, больно было почему-то адово. Не просто когда влетаешь башкой в полку/дверь/крейсер "Аврора", это оглушает, а тут именно больно - попало, судя по всему, прямо по вене. И вот сижу я на стуле у холодильника, прижимая к ушибленному виску злосчастную сосиску, и думаю: черт меня понес жрать мясное после 6?
П.С. Самое обидное, что болит до сих пор, припухло, и я даже поморщится не могу, потому что делается больно в углу глаза. Если бы дверца была тяжелой железной, например от сейфа, да и силы во мне было бы побольше, я вполне могла бы сама себя ухлопать. И точно претендовала на запись в самые нелепые смерти в мире
Пренебречь, вальсируем! / Он вытащил руки из карманов, встал, как Брюс Ли, и улыбнулся, как Гэри Олдмен
Сегодня приходил друг. Я не помню, писала ли про него... Ах да, писала - который мне колечко просто так подарил) Так вот, оно пришло, сегодня он его завез (фотки постараюсь потом скинуть в Кошку). Потом мы пошли в суши, где на мое "у меня только 200 рублей" он ответил "Убери свои деньги и никогда больше не показывай". Это не в первый раз в принципе. То он меня на лошадь хотел посадить. Теперь вот мы с ним решаем, как бы мне так пострелять бюджетно, потому что курсы я не потяну... Я зову его ангелом-хранителем, потому что когда у меня случается ж о п а, я могу позвонить ему и завопить страшным голосом "АЛЯЯЯЯЯЯЯЯЯЯЯЯЯЯЯЯЯЯЯЯЯЯЯЯЯЯЯЯЯЯРМ!" Короче, у меня вопрос. Может ли мужчина общаться с женщиной и делать ей хорошее просто так? Потому что, если это не просто так, то у меня некоторые... проблемы
Пренебречь, вальсируем! / Он вытащил руки из карманов, встал, как Брюс Ли, и улыбнулся, как Гэри Олдмен
Представьте себе семью из трех женщин: дочь, мать и внучка. Внучке лет... 14, наверное, вряд ли больше. Матери, соот-но, чуть за 30, она явно рано родила. Ее матери тоже едва за 50. Может быть, даже меньше. Все вместе они живут в съемной квартире, довольно маленькой, скорее перегороженной, чем трехкомнатной. И еще там с ними живет мужчина. То есть, как мужчина - парень. Ему... Ну, лет 27, наверное, не думаю, что сильно больше. Выглядит он, скорее всего, даже моложе. Его привела в дом дочь, и он там прижился. На одной из каких-то мелких вечеринок какая-то соседка (речь идет кажется, об эмигрантской среде, если бы дело происходило где-то в Америке или Англии) сообщает дочери, что ее мужчина спит с ее матерью, а через несколько минут она видит его целующимся с внучкой. Короче, наш пострел везде поспел. На ее возмущенные крики семья отреагировала крайне странно. Внучка фыркнула, что мать живет пережитками прошлого, мать заметила, что дочь мается дурью и нечего делать из мухи слона. Сам объект дележки поморщился и пожал плечами. Отпускать его никто не собирался. Объект был довольно симпатичный: высокий, худой, черный, лохматый. Ну как я люблю. Было только в нем что-то раздражающее, но я уже не помню, что. Запомнилась саркастичная загадка, которую выдала, собственно, мать: "Со старшей ночь проводит, со средней спит, с младшей целуется - кто такой?"
Пренебречь, вальсируем! / Он вытащил руки из карманов, встал, как Брюс Ли, и улыбнулся, как Гэри Олдмен
Ночь выдалась сухой и теплой - циклон унес бесконечные дожди, заливающие город последние две недели, а воздух из пустыни подсушил улицы. Так что, едва закончились рабочие смены, все жители устремились домой переодеваться, а потом, скинув рабочие робы и подобрав в одежде все цвета радуги, выбрались на улицы Текса. Музыка, растекаясь по всему ночному городу, уже начинала сгущаться, отражаясь от гигантских динамиков каждого из игольчатых небоскребов. Т-13, приобняв за плечи свою подружку, улыбнулся проступающим на высоком небе звездам: у него была девушка, неплохая работа, отличная музыка и несколько свободных часов, чтобы забыть про все трудности дня. Цвета они подобрали специально смежные, чтобы ни у кого не возникло сомнений - они вместе. У него в ирокезе светились все оттенки синего, от светло-голубого до глубокого синего, почти неотличимого от черного. У D-2 именно оттенков синего красовались полосы на лице, а в волосах было несколько ярких красных перьев. Т-13 провел ярко-красную полосу от переносицы до самого виска. Улыбаясь и подшучивая над прохожими, они неспеша продвигались к середине площади, где яркими вспышками света билась музыка. Огромный огороженный обработанными камнями круг можно было принять за фонтан, но плескалась в нем не вода, а жустая субстанция, светящаяся изнутри бледно-голубым светом. Движения ее были не одинаковы, но ритмичны, подчиняясь нарастающему со всех сторон басовитому голосу пульсирующей мелодии. Толпа уже собиралась вокруг - люди одиночками, парами и целыми компания, попивая "Двигатель" прямо из горлышка бутылок, стояли вокруг "фонтана" и ждали. Обычно Т-13 оказывался там чуть ли не первым, стараясь оказаться поближе к источнику и получить всю полноту ощущений, но сегодня он не спешил вперед, греясь в обществе D-2. Однако даже она подалась вперед, к источнику, предвкушая. В обществе, возрождающемся после техногенной катастрофы, радостей было мало. Работали все много - и работали на совесть, поэтому уставали. Однако взрыв, унесший половину цивилизации, дал и радость: через десять лет в эпицентре рабочие нашли материю, которая отражала движением каждый внешний звук. Небольшое, не больше ведра, пятнышко. Пока думали, что с ним делать, и насколько оно опасно, откуда-то из города донесся гимн, который из огромных динамиков проигрывали каждый день, помогая установить график жизни граждан. Материя будто ожила, двигаясь в такт музыке, а на какой-то определенной ноте вдруг будто взорвалась. Стоящих рядом рабочих накрыло волной необъяснимого удовольствия, не сравнимого ни с чем, испытываемым прежде. Ритмы, привычные с детства, звучали будто внутри их тел, и они сами были как эти ритмы, звучащие внутри себя... Когда гимн оборвался, люди рухнули на землю как подкошенные, пытаясь понять, что именно с ними произошло. Но никакого вреда, кроме небольшой усталости, обнаружено не было. Скоро материя была названа живой музыкой, место ее нахождения окрестили источником, а саму ее оградили красивым круглым каменным параметом. Пока не звучала музыка, материя вела себя совершенно спокойно. читать дальше Со временем материя стала больше. Ученые, осторожно изучавшие ее, пришли к выводу, что это произошло из-за того, что теперь у источника появлялось все больше человек, желая получить ощущение музыки. Однако и площадь покрытия так называемого звукового взрыва стала намного больше - теперь она накрывала почти треть города. Походы к источнику стали ежедневным удовольствием для всех жителей. Вот и сегодня, обрадовавшись хорошей погоде, чуть ли не половина Текса оказалась у источника, ожидая и предвкушая. Материя уже начала потихоньку ходить из стороны в сторону, почувствовав далекую и пока что тихую музыку, которую DJ поставил, чтобы разогреть толпу и ее саму. В программе сегодня было что-то новое, еще неизвестное, но обещающее дать совершенно новую глубину ощущений. Т-13 и D-2 устроились не очень далеко от эпицентра, вполголоса обсуждая плейлист прошлой недели высматривая лоток с "Двигателем" - без энергетика вернуться домой после взрыва было трудновато. Тихая мелодия из динамиков вдруг оборвалась, оставив ощущение недосказанности, которое наждачкой прошлось по нервам всех присутствующих, однако улица одобрительно взрыла, понимая, что представление вот-вот начнется. DJ дразнил - и людей, и материю. Подбор и запуск музыки давно уже стал настоящим искусством. - Знаешь, - D-2 привстала на цыпочки, пользуясь последней минутой, чтобы сказать пару слов, - мне кажется, сегодня ночью будет что-то совершенно необыкновенное! Т-13 улыбнулся и чмокнул девушку в макушку, между роговыми шишками. Ему и так было хорошо. Тишина повисла над городом таким плотным, густым одеялом, что ее можно было резать на куски. Так тихо бывает не когда некому говорить, а когда все именно сдерживают звуки. Мелодия, полившаяся из динамиков, мгновенно пробежала муражками по коже, обожгла обещанием блаженства. В ней таилась какая-то мощь, которая медленно, с удовольствием, начала разворачиваться. Отражаясь от небоскребов и повторяясь в гигантских динамиках, она собиралась в воздухе, почти становясь осязаемой. Не решаясь даже вздохнуть, все следили за материей. Она начала раскачиваться, вместе с мелодией набирая силу и скорость. Свет внутри становился все ярче, искрясь и уходя в глубокий голубой цвет. Небольшая густая волна ударилась о каменную стенку, и передние ряды почувствовали легкую вибрацию в теле - по людям пронесся удивленно-радостный вздох. Т-13, все это время безотрывно следящий за материей, обернулся к D-2, показывая ей поднятый большой палец, девушка энергечно закивнула. Мелодия поднималась по спирали, обретая глубину и силу, легкие поверхностные звуки, повторящие основный ритм, переплелись с тяжелыми мощными звуками, уходя в сторону и вариации, но придерживаясь основной линии. Одна из особенно глубоких нот дошла до своего пика, и материя тут же откликнулась, послав в воздух небольшой импульс, от которого покачнулось уже несколько рядов. Т-13 полуиспуганно-полурадостно прикрыл глаза - судя по тому, что происходило сейчас, взрыв будет самым сильным из всего, что им приходилось испытывать.
На землю опустился большой тяжелый магнитофон. По лицу скользнула хулиганская улыбка. - Чему ты так радуешься? - Хотелось бы посмотреть на лицо этой штуки, когда мы все сделаем. - У нее нет лица. - Если бы было - хотелось бы посмотреть. - Какой ты еще ребенок... - Какой ты уже старик, Вольф. - Вы двое, хватит трепаться! Давайте быстрее. Оно вот-вот рванет.
Звук становился все сложнее, полнее, и материя двигалась вместе с ним. Тяжелые полный капли замерали в воздухе, разрываясь крохотными зарядами сиющего света. Толпа синхронно покачивалась из стороны в сторону, мало понимая, где находится и что происходит. Музыка проникала внутрь их, звукачала в их головах, играла на их позвоночниках. Еще немного. Еще чуть-чуть.
- Что у тебя там? - Да так, всякая дрянь. - В этом я не сомневаюсь, у тебя ужасный вкус. Можно даже сказать, у тебя его и вовсе нет. - А тебе не кажется, что кто-то давно не получал по шее? - Кажется. Но ты сначала догони. - Вам еще не надоело? - Мне никогда не надоест, не знаю как Мастеру. Минутная пауза, последние приготовления. - Наушники взяли? Одеваем на свет три, когда я покажу три пальца - врубай. - Вольф, я умею считать до трех. - Да, но не дальше. Наушники наизготовку! Раз-два-три! Рука махнула три раза, выставляя по одному пальцу. Губы беззвучно прошептали "Врубай!"
То, что произошло дальше, описать словами было крайне трудно. В стройную, захватившую все мелодию что-то врезалось. Как огромная фура рвезается в утонченную гоночную машину. Как гигантский бык вминает в свои рога хрупкое человеческое тело матадора. Скрежет, свист, нестройные ноты, как будто выплеснутые безо всякого порядка и ритмики - все ударило одновременно, расстраивая, возвращая, выдергивая из того прекрасного забытья, в котором находился город. С криком люди стали приходить в себя, ошарашенно оглядываясь, почти потерявшие ориентацию в пространстве. А ужасные звуки продолжали наступать со всех сторон, и их дисгармония перебивала силу все еще звучащей из динамиков мелодии. Люди морщились и пытались заткнуть уши, кто-то уже бросился бежать прочь от источника - присутствие материи в несколько раз увеличивало восприятие звука, и адский скрежет воспринимался почти как физическая боль. Материя рвалась на части. Нестройный ряд, две линии одновременно, одна из которых, к тому же, была рваной, заставляли ее разделяться на две части, двигаться неровно, непонятно, не в такт. Взрыв-взрыв-взрыв, пауза, удар о каменную стенку, снова взрыв, снова удар, второй и третий. Внутренний свет ее мерцал, то потухая, то разгораясь до слепяще-белого за доли секунды. - Ну ты глянь, как ей противно, - черноволосый юноша, забав, что товарищи его не слышат, сложил руки на груди, с усмешкой наблюдая за источником. Стоящему рядом с ним высокому мужчине в сером плаще со странными бело-черными волосами было явно не до шуток. Поправив меховые наушники, полностью обтекающие уши и прижимающиеся к черепу, он внимательно вглядывался в материю. Затем похлопал по плечу еще одного участника странных событий - мрачного человека неопределенного возраста в черном кожаном плаще до полу и черной же широкополой шляпе - и показал ему три пальца. Затем коснулся плеча черноволосого шутника и показал тому пять пальцев. Оба кивнули, уже не отводя глаз от его рук. Обладатель широкополой шляпы достал руки из карманов, и начал ими крутить во все стороны, будто разминая. Он прокручивал и растирал запяться, сгибал пальцы, которые сгибались под прямым углом даже в последних фалангах. Один. Два. Три. Он выкинул руки вперед, затейливо согнув и переплетя пальцы, и материя, готовая было разорваться на миллиарды частиц от настигшей ее дисгармонии, замерла. Прошло не более секунды, как она налилась ярким, почти белым светом, и как будто через силу, стала обретатьи форму. Вся ее масса медленно, с неохотой вытягивалась в толстую пульсирующую линию, собираясь в небольшое утолщение на одном конце. Четыре. Черноволосый чуть пригнулся, скинув на землю куртку, переводя глаза с материи на руки человека в сером плаще. Тот, что был в шляпе, опустил голову ниже, не сводя взгляда с источника, тень от шляпы полностью накрыла его глаза, которые теперь несильно светились окутавшей их темноте. Пять. Черноволосый рванулся с места, преодолев расстояние в двести метров за считаные секунды. Человек в шляпе устало опустил руки, и они плетьми рухнули вдоль его тела. Материя взвилась в воздух, прочь от своего каменного дома, не то змеей, не то червем разрезая ночной воздух. Сияние от нее расходилось в стороны, освещая источник. Легко оттолкнувшись от парапета, окружающего его, черноволосый подпрыгнул вверх метров на шесть, оказавшись на одном уровне с утолщением на материи, и накинул на него что-то черное и узкое, напоминающее не то сбрую, не то шнурки. На долю секунды материя замерла, и тут же рванулась в сторону, относя человека вбок. Но он держал крепко, пальцы впились в черные тесемки. Материя снова дернулась в другую сторону, увлекая его за собой, и невольный наездник повис в воздухе, скользя подошвами ботинок по гладкой как лед материи. Его побратимы, напряженно наблюдавшие за поединком, переглянулись. Взгляд заклинателя был несколько встревожен, его полуседой напарник нахмурил брови и качнул головой, давая понять, что волноваться еще не о чем. Черноволосый, меж тем, как будто ослаб. Пальцы на половину разжались, он повис под "головой" материи безвольной куклой. Воспользовавшись внезапной передышкой, существо дернуло утолщением вверх, пытаясь скинуть с себя непрошенного наездника, и тело его легко, без всякого сопротивления полетело назад. Достигнув высшей точки, человек вдруг резко собрался, сжавшись в комок, мышцы на его руках напряглись, и он упал существу назад, мгновенно охватив ствол его "тела" ногами и натянув сбрую. Тварь попыталась сделать еще несколько рывков, но черные тесемки оказались крепкими, к тому же, при натяжении явно причиняли ей боль. Существо покорилось, приняв наездника, и рухнуло вниз, опустившись на землю покорным червяком. На лице черноволосого сверкала белозубая улыбка победителя, короткие пряди волос растрепались и стояли дыбом. Чуть натянув подоводья, он направил светящегося червяка к побратимам, которые медленно снимали наушники. - Вольф, уже можно, все? - крикнул он, пытаясь заглушить несущийся из магнитофона скрежет и одновременно поддевая плечом край наушника. - Околлопус вреда нам уже не причинит, - кивнул старший, доставая из глубин серого плаща что-то, отдаленно напоминающее ошейник и поводок. - Но звук из магнитофона придется пока что оставить. Хорошо справился. Он потянулся чуть вверх, и, охватив ошейником всю ширину существа, застегнул его. - Слезай, Валет, - заклинатель до сих пор устало растирал руки, - покатался и хватит. - Мастер, чего ты такой вечно мрачный? - Валет перекинул ногу через "голову" твари и легко спрыгнул на землю. - Жизнь прекрасна! Точнее, послежизнь. Хочешь, вот, на околлопусе покатайся, мне же не жалко. - Отстань, - Мастер потер правое запястье и надвинул шляпу глубже на глаза. Валет подобрал с земли брошенную куртку, и тут поймал взгляд одного из тексян, стоящего к ним ближе, чем остальные. Младший медленно распрямился, прикидывая, сколько жителей осталось у источника. - Вооооольф, - протянул он нарочито спокойным тоном, - я, конечно, не провидец в отличие от некоторых, но по-моему, у нас проблемы. Старший остановился, не выпуская из рук поводок. - И то правда. Какой ты наблюдательный. Вынуждая тварь, в которой теперь оказалось около 9 метров, двигаться за ним, Вольф вышел на середину площади, к самому источнику. Мастер и Валет ненавязчиво оказались у него за спиной, в любой момент готовые принять и отразить удар. Встав на парапет, старший пару минут оглядывал толпу, вглядываясь в лица. "Хорошо, что у них есть глаза, - подумал он, - есть куда смотреть и по чему улавливать настроения". - Привет, - произнес он негромко, и последние разговоры в толпе утихли. - Мы - Троица, и мы вас спасли. Это существо, - он кивнул на тварь, замершую рядом с ним послушной собакой, - называется "околлопус", и оно не принадлежит вашему миру. Оно слепо, глухо и почти неразумно. Однако способно ловить звуковые волны всей поверхностью тела, а потом отражать их в десятикратном размере, попутно вторгаясь в сознание окружающих сущесв. В такие периоды оно меняет состояние на более жидкое, чтобы лучше ловить и лучше реагировать. В конце концов оно полностью порабощает разум и подчиняет его себе. Ничего оригинального, как видите. Ваш взрыв был такой невиданной силы - боги, как вы вообще умудрились что-то такое сделать, а потом взовать?! - что немножко продырявил ткань между мирами, и околлопус провалился к вам. Он был еще маленький, но вы так охотно питали его своей энергией. Сегодня он, скорее всего, забрал бы у вас всю энергию. И когда я говорю "всю" я имею в виду именно это, включая силы, чтобы дышать и моргать. Кстати, у вас очень талантливый DJ, прибили бы вы его лучше, думаю, околлопус его "съел" его сознание. Вопросы есть? Толпа молчала, удивленно моргая и не решаясь заговорить. Кто-то нерешительно кашлял, некоторые исподтишка переглядывались. - Тогда пока. - Вольф спрыгнул с парапета и развернулся, чтобы уходить. С почти бесшумно в его сторону полетела тяжелая бутылка из-под "Двигателя". Валет устало выставил вперед руку и буквально "вынул" ее из воздуха, поймав налету. - А вот так делать не надо, - он без видимых усилий запустил бутыль обратно, и она, со свистом разрезав воздух, влетела бросавшему точно между глаз. Парень рухнул как подкошенный. Больше никто двигаться не решался. - Всегда пожалуйста, Текс, - Валет приложил два пальца к виску, шутливо отдавая честь. - Хватит красоваться, умник, нам еще животное обратно возвращать, - Мастер повел правой рукой, и неведомая сила потащила младшего за побратимами, предварительно развернув его спиной вперед. Ноги младшего тащились по земле, поднимая в воздух пыль, он обреченно сложил руки на груди, на лице появилось скучающе-обреченное выражение/ - А развернуть, конечно, нельзя было, - пробубнил он под нос, наблюдая, как отошедшая было от шока толпа вновь впала в транс. - Нет, - ровным голосом ответил Мастер, и кажется, по губам его скользнула улыбка.
Они прошли несколькими пустынными улицами, по которым поднявшийся ветер гонял старые газеты. В каком бы мире ты не оказался, там всегда найдется старый пожелтевший лист, который будет скользить вниз и вверх по струям воздуха, один взгляд на него сразу скажет - здесь никто не живет. Троица подошла к подножию одного из самых высоких - больше тысячи этажей - небоскребов, и Вольф коснулся рукой замка. Тяжелые черные двери - невероятный сплав железа и стекла - распахнулись, пропуская их внутрь. Бывший медицинский центр ныне пустовал, лишившись электричества, а с ним и своего смысла. Теперь в Тексе лечились по старинке - руками и лекарствами, надеясь на лучшее и держа на готове хирурническую пилу. Они миновали огромный зал с потолком, теряющемся где-то в небесной вышине. Полупрозрачные двери по бокам и стеклянные перегородкаи создавали впечатление, что они идут по хрустальной люстре. Шаги их гулко разносились по пустому помещению, отражаясь от стен и снова уходя в пустоту. Наконец они подошли к широкой квадратной трубе, уходящей своим прозрачным телом под самую крышу здания - когда-то это был лифт. Околлопус на поводке что-то почувствовал, заволновался, снова пытаясь удрать, но Вольф, лишь дернул за ремень, и существо смирилось. Старший снова приложил руку к стальным дверям, и те разошлись, ударив по Троице светом и звуком. Мастер и Валет невольно дернулись, младший даже зажал уши. - Что это за дрянь? - Крикнул он, косясь на Мастера. Тот пожал плечами. - Это просто его родной мир, - пояснил Вольф, заглядывая внутрь. Там, в черном небе и на черной земле, сплелись в огромный ковер, покрывающий все вокруг, тысячи и тысячи таких же околлопусов. Они светились, кто-то ярче, кто-то бледнее, а вокруг колыхался волной цунами Звук. Подтянув существо ближе, старший отстегнул ошейник, и околлопус стремительно бросился вперед, мгновенное принимая полужидкое состояние и вплетаясь в кого-то из собратьев. Дверь закрылась. Вокруг стало очень-очень тихо. Троица молчала. - Макароны сегодня не готовь, - первым прервал молчание Валет, со всей силы хлопая Мастера по плечу, - боюсь, в ближайшее время я не смогу их есть. И выключи наконец эту свою "музыку"! У меня скоро перепонки лопнут. - В одном из миров ее скоро полюбят, - ровным голосом ответил заклинатель, нажимая на кнопку "стоп". Лицо его оставалось абсолютно непроницаемым, - и назовут "степдаб". А готовить себе будешь сам. Лично у меня на ужин спагетти. С кровью. Ой, прости, я хотел сказать с кетчупом. И они пошли вперед, тихонько переругиваясь и подшучивая друг над другом. А Вольф, отставший от них на пару шагов, чуть улыбнулся, в воротник своего серого пальто, уже представляя теплый Почтамт, где его ждет кружка кофе. И, может быть, засада. Он прибавил шагу, нагоняя побратимов.
Пренебречь, вальсируем! / Он вытащил руки из карманов, встал, как Брюс Ли, и улыбнулся, как Гэри Олдмен
Сначала я написала, потом я переплевалась, потом я решила, что пусть будет в виртуальном пространстве - не переломится, чай, Интернет. Художественной ценности - ноль. Это именно опорные черновики, которые я писала несколько ночей подряд, набрасывая миры из истории "мистической Троицы", как ее окрестила моя любимая супруга. Так что тапки не принимаются. Просто пусть лежит, а то еще потеряется.
*** Этот мир звался Эскада. Он был полон туманов и туч. Зима там напоминала дождливую осень. Но дожди там были теплые, а похолодание считалось такой редкостью, что о нем еще потом долго вспоминали. Он был полон зонтов и зданий, устремленных в теплое темное небо своими острыми шпилями. Люди там были неторопливые и спокойные, знающие друг друга, сколько бы улиц и домов между ними на находилось, а мегаполисы казались маленькими ютными городками, каких полно в каждой стране. Это был тихий мир. Мир, не тронутый ни войнами, ни катастрофами, мир, еще не начавший задавать вопросов "А что там, за горизонтом?" Мир, похожий на старый плед. Именно поэтому, оказавшись здесь, Троица старалась вести себя особенно незаметно и особенно тщательно избегала всякого сближения с местными жителями. Вольф и Мастер были уверены, что жители Эскады еще не готовы узнать про Многомирье и другие реальности. Они были инфантильны как маленькие дети, и Мастер ворчал, что он не готов возиться с несколькими тысячами истеричных подростков, в которых без сомнения превратится народ Эскады. Они быстро и бесшумно провели свою работу - выследили и нейтрализовали зарвавшегося духа Бездны, собиравшегося устроить в тихой Эскаде свой личный филиал Бездны - а потом ушли, так же незаметно и быстро, как и появились. И хотя им разрешалось без всякого задания находиться в любом из миров недалеко от места перемещения, ни один из них не воспользовался этой привилегией: Вольф тихонько фыркал, глядя на мощеные улицы и изогнутые фонари, а Мастер ругался под нос, и жаловался, что Эскада напоминает ему свесь корицы с ванилью. Один только Валет был непривычно молчалив. Перед тем, как перешагнуть порог Музея Естественной Истории - именно так в этом мире выглядело здание-приемник - он еще раз оглянулся на спящие улицы, на мягкий свет выглянувшей из-за туч Луны, выхвативший из темноты несколько булыжников на дороге и осветившей кончик шпиля на одном из зданий... Потом отвернулся и шагнул в открытую в темноту дверь.
читать дальшеИменно в Эскаде Валет оставил свое простреленное сердце. Он даже сам не понял, как и когда это произошло. Вместе с побратимами младший вышел на след духа, они разделились, и каждый пошел своей дорогой. Валет бежал по тихим улицам, напрягая слух и радуясь про себя, что Эскада так невинна - в другом мире ночью уже было бы несколько жертв. На перекрестке он притормозил, переводя дыхание и изо всех сил вслушиваясь в темноту - от иномирца раздается тихое жужжание, похожее на звук работающего генератора. Для непривычного человека оно почти незаметно, но для того, кто привык охотиться, служит прекрасным ориентиром. Особенно в мире, где нет генераторов. Это мгновение Валет запомнил навсегда. Уютную ночь. Свое шумное дыхание. Легкий ветерок, чуть треплющий ему челку. Выглянувшую из-за туч Луну, выбелившую мощеную улицу до самых его ног. Силуэты деревьев где-то вдалеке. Легкий пряный аромат в воздухе - так всегда для чужестранца пахнет иной мир. И тихое, нарастающее жужжание. Валет бросился вперед, на звук, но вдруг его ослепил свет. Он моргнул и отскочил в сторону, в темноту, моргая ослепленными глазами и пытаясь разглядеть, что это было. Штора на балконной двери здания справа от него оказалась открыта, и на фоне залитого светом проема показалась невысокая худощавая фигура. В поднятой руке она держала керосиновый фонарь, который и ослепил младшего. Оставив его на балконе, фигура нырнула обратно в комнату, а затем вернулась с прямоугольником, который подняла и поставила на невидимый в темноте мольберт. Свет от фонаря создал вокруг себя золотистую ауру, и почти не давал света, но фигура двигалась с удивительной уверенностью - это ночные манипуляции явно происходили не в первый раз. Валет замер, отчаянно желая, чтобы ночной художник подошел ближе к фонарю, а еще лучше - поднес к нему картину. Так и вышло: устроив, наконец, холст на мольберте, фигура взяла в руку фонарь, подняла над головой и стала вглядываться в рисунок, очевидно, проверяя, не смазалось ли что-то за время переноски. Младший, невольно для себя, забыв про нарастающее жужжание и свое задание, шагнул вперед - его гнало жгучее, неожиданное для него самого, желание увидеть рисунок. Свет мелькнул по ярко-красному пейзажу, по какому-то светлому зданию, по неясному силуэту на его фоне... Фонарь качнулся, и Валет увидел тонкий профиль, светлую кожу и внимательные темные глаза, вглядывающиеся в холст. Он ожидал увидеть мужчину, но младшего обманула короткая стрижка - это была девушка, в волнении покусывающая губы. Наконец она осталась довольна экспертизой, и поставила фонарь на пол, снова погрузив балкон во тьму. В этот момент вся улица вздрогнула от чудовищного удара, и Валет наконец заметил, как оглушительно звучит жужжание у него в голове. Девушка, ойкнув, затушила свет и шмыгнула в комнату, а младший кинулся вперед, на звук вот-вот грозящего раздаться оглушительного рычания. И пока тело его автоматически выполняло привычные движения, огибая углы и прячась за углами, чтобы не попасться обретшему плоть духу на глаза, в голове младшего билась одна короткая мысль: что-то не так. Операция давно закончилась, дух был водворен обратно в Бездну, но чувство какой-то внутренней разлаженности не покидало Валета. Он стал все чаще исчезать, и побратимы думали, что младший проводит время в Арго - шумном и веселом мире, круглосуточно похожем на земной Лас-Вегас, где сговорчивые сульфиди готовы были выполнить любую прихоть клиента. Но это было не так. Нет, он пытался - видят Высшие Силы, пытался. В Правилах четко оговаривался запрет на сближение с жителями любого из миров в личных целях, но ему было все равно - младший лишь пытался вернуть себе то чувство самодостаточности, которое помогало ему выживать все эти годы. Но даже там, лежа на красных бархатных подушках, пока шестирукие массажистки с кожей черной как ночь, втирали в его кожу ароматные масла, Валет не мог избавиться от рассеянного чувства беспокойства. Наконец оно вылилось в одну короткую фразу - "Как она там?" И Валет стал появляться в Эскаде. Сначала ненадолго, пытался обмануть себя и договориться с совестью, что только проверит, все ли в порядке, все хорошо - и больше никогда!.. ...Он подолку стоял под ее окнами, недвижимый, незаметный в ночной темноте, нетронутый светом редких фонарей. Он так хорошо умел прятаться, и теперь смеялся сам над собой, вспоминая, каким неуязвимым считал себя. Ему нравилось смотреть, как она рисует. Как легко касается холста кисть, оставляя как будто и вовсе незаметные изменения в картине; как подолку она зависает над одним участком, выписывая мельчайшие детали... Он и сам не помнил, как оказался у нее дома, что сочинил про себя, как добился доверия, но это случилось, и день, когда он смог обнять ее казался ему самым счастливым во всей его странной, неведомой по длине жизни. Ее звали Ирис, она была художницей и верила ему. Ее дом был от пола до потолка покрыт картинами, которые она писала для себя, а остальные покрывали здание городской галереи, которую она расписывала по заданию Совета. Валет не рассказывал о себе много, а Ирис не спрашивала. Она знала только, что живет он очень далеко и часто вынужден уезжать. Виделись они редко: там, где для него проходил день, для нее пробегала неделя. Валет неслышно вошел в ее дом. Сумерки уже окутали Эскаду, и все вокруг стало похожем на серый плед. Ирис стояла на балконе, выписывая какую-то деталь на холсте. Работа настолько поглотила девушку, что она не только не услышала его шагов, но даже не почувствовала его присутствия, не смотря на то, что все жители Эскады отличались поразительной чувствительностью. Он легко, не скрипнув ни единой половицей, подошел к ней и обнял, укрыв собой как плащом, прижался щекой к щеке. - Что рисуешь? - Рисуют дети в тетрадках, - она улыбнулась, проведя запачканными в краске пальцами по его небритой щеке, - а я пишу. - Так что ты пишешь? - Валет поймал ее руку и коснулся губами пальцев. - Не знаю, - она протянула свободную руку и скинула с холства ткань, укрывавшую готовую часть картины. - Давно уже с ним работаю, но сама не понимаю, что это... Просто вдруг возникло в голове и все. Валет, невесомо целуя ее шею, поднял взгляд на картину - и замер. Под багровыми небесами на выжженой земле светилось низкое широкое здание, от которого вперед шли три фигуры. - Это, кстати, ты, - засмеялась Ирис, указывая черенком кисти на одну из них, - а этих я не знаю! Зато я знаю. Рядом с нарисованным младшим шли еще двое - один высокий, в длинном плаще, а другой в широкополой шляпе. Валет прикрыл глаза и медленно, через силу выдохнул. В углу картины крохотным порезом светился на обломке стены знак Треугольника.
Пренебречь, вальсируем! / Он вытащил руки из карманов, встал, как Брюс Ли, и улыбнулся, как Гэри Олдмен
Мы выростаем, когда отказываемся от своих мечтаний.
Я посредственный фотограф. Еще более посредственный журналист. Даже отвратительный, я бы сказала. И пишу я только в стол, потому что ни одной вещи не могу закончить. А размах у меня толстовский. Надо просто забить, забыть, и пойти администратором в какой-нибудь салон красоты или еще куда. Бухгалтером у меня образования нет, секретарем я быть не могу.
Пренебречь, вальсируем! / Он вытащил руки из карманов, встал, как Брюс Ли, и улыбнулся, как Гэри Олдмен
Шли тут с Миной по улице. Сбоку стоит бабулька-попрашайка, в таких у нас весь остров. Ну привычно уже что-то бубнит под нос. Проходя мимо, слышу: - Помогите бабушке на кофе...
Пренебречь, вальсируем! / Он вытащил руки из карманов, встал, как Брюс Ли, и улыбнулся, как Гэри Олдмен
Я же вам не рассказывала!!! Помните, я тут парой постов ниже писала про девушку (как оказалось, ей 29) из Америки, которая по доброте душевной отправила мне 2 тома Геймана? Ага. Отправила она мне их 9 октября. По всем законам Почты России, международные посылки ходят недели 3. Что-то я забеспокоилась, что на часах уже 12 без 5, а книг как не было, так и нет. Благо номер у меня есть (то, что у них называется tracking number), пробила по сайту. И что я вижу?! 19 октября: Неудачная попытка вручения. Неточный адрес. КАКОГО Х?! Адрес дан точный, посылки с ebay.com до меня почему-то доходят, из Англии доходят, а тут им адрес неточный?! Оукей, ищу телефон горячей линии. Звоню. Объясняю. Там у меня барышня записывает код, уточняя "С как русская С или как английская? А "дабл-ю" в смысле В?" Выясняется, что посылка моя застряла где-то на почте, обратно не отправлена. Дали телефон отделения, где застряла. Звоню туда. - А мы международными не занимаемся, - говорит мне сонная почтовичка. Пытаюсь не биться головой о стол. - А мне сказали, что это к вам. Куда звонить-то? - А это... Сейчас, подождите.. ЛЮЮЮЮЮЮДААААААА А ЭТО ТЕПЕРЬ ЧТОООООООООО? Это теперь пиздец, понимаю я. Простите, конечно, великодушно. Выясняется, что это теперь EMS, и звоните, деушка, туда. Звоню. Там барышня, через каждые два слова повторяя "я вас поняла" выясняет мою проблему и говорит, что посылка лежит на складе с 19 октября. - А что там с адресом-то не так? - Назовите ваш адрес? Называю. - Да, у нас такой же. Оформляем курьерскую доставку? Оформляем, ясно дело. Чтобы не ждать весь день, оставляю свой номер телефона - пусть, де, позвонит, перед тем, как ехать. На следующий день сижу в районе, никуда не хожу, дошла только до Бембика (он за меня порадовался, что я сама везде смогла звонить, вот ^^). Доставка, если что, до 19.00 В 18.54 я звоню обратно в EMS. - Здравствуйте, бла-бла-бла, ГДЕ ВАШ КУРЬЕР? - Так-так... Ой, извините, что-то вашей заявки нет... А вы когда оформляли? - Вчера. - А где вы живете? - Там-то. - И номер оставляли? - Да. - Такой-то? - Да. - А когда вы оформляли заявку? - ВЧЕРА. - Позвоните завтра утром, узнайте, взяли ли ее на доставку. Сегодняшнее утро. - Бла-бла-бла, взяли на доствку? - Нет, не взяли. - БЛЯТЬ ПОЧЕМУ - Почему-то нет вашей заявки, у нас большая очередь. - ХАЛК ЗЛОЙ Где ваш офис? - В жопе, дом 37, корпус 3, литера А - ХАЛК ЗЛОЙ БЛЯТЬ
Почта России
UPD: - ЭТО ХАЛК ГОВОРИТ БЛЯТЬ, ГДЕ ВАШ КУРЬЕР?! - Назовите номер посылки. - ТРАТАТАТА - Ммм... Вы не оформляли заявку на самостоятельный вывоз? - Нет - Точно? - ТОЧНО БЛЯТЬ! - А у нас помечено, что вы оформили. - ^%%)_@_@@^^($^@%#*_+!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!! - Оформить вам курьерскую доставку? - А КОГДА ОНА БУДЕТ? - Сложно сказать определенно... - ЧТОООООО? - Это надо ждать звонка от курьера, когда он придет. - ХАЛК БЛЯТЬ НА ОБА ВАШИ ДОМА!!!!!!!!!!! - Сами заберете?
Пренебречь, вальсируем! / Он вытащил руки из карманов, встал, как Брюс Ли, и улыбнулся, как Гэри Олдмен
Приснилось, что я родила второго ребенка. Причем, каким-то чудом, от того же ублюдка человека, что и первого. Типа, мы как-то с ним сходились-сходились и разошлись потом, а ребенок уже есть. Он слинял в туманное далеко, а мне пришлось с выводком переселяться к его матери, у которой своих еще трое, причем довольно мелких. И живут они в каком-то Купчино или еще в какой-то такой же дали. А ребенок второй (девочка) у меня, кстати, был милый такой, щекастый. И ВОТ Я СИЖУ В ЭТОМ КУПЧИНО БЕЗ ПЕРСПЕКТИВ НАДЕЖДЫ ВЫЙТИ ЗАМУЖ РАБОТЫ ДЕНЕГ МЕСТА В КОМНАТЕ И ДУМАЮ БЛЯТЬ ЗА ЧТО
Пренебречь, вальсируем! / Он вытащил руки из карманов, встал, как Брюс Ли, и улыбнулся, как Гэри Олдмен
В дому какая-то истерия. Женщины начитались про почти конец света, когда в декабре не будет никакого освещения (типа, включая солнце), не будет работать ни один прибор и спичку будет не зажечь. Это такое мистическое. Есть еще научное - физики какие-то сказали, что будет магнитная буря такой силы, что полетят все электроприборы и все такое. И сколько это продлится, никто не знает. От 3 дней до 3 месяцев. Я вообще впервые это все слышу! Мама закупается керосиновыми лампами, бабушка вообще в панике. НАРОД, ЧТО ЭТО ЗА ХРЕНЬ?!